верховенство власти в кальвинизме

В католических странах все еще остается прочным отождествление невидимой и видимой Церкви под главенством папы. В странах, где лютеранство было грубо предписано народу как национальное исповедание с помощью принципа «cuius regio eius religio» («чье правление, того и вера») с реформатами обходились жестко; их изгоняли как врагов Христовых. В кальвинистских же Нидерландах все те, кого преследовали за веру, нашли спокойную гавань. Там гостеприимно принимали евреев, там были в почете лютеране, там процветали меннониты; и даже арминианам и католикам позволялось свободно исповедовать их религию дома и в церквах. Индепенденты, изгнанные из Англии, обрели там спокойное прибежище; и оттуда же отплыл «Мейфлауер», чтобы перевезти отцов-пилигримов на их новую родину.

Я не надеюсь уйти от ответа, но взываю к очевидным историческим фактам, а потому повторяю: основополагающие особенности кальвинизма следует искать не в том, что он взял из прошлого, а в том, что он создал нового. Примечательно, что с самого начала наши кальвинистские теологи и юристы защищали свободу совести против инквизиции. Рим очень ясно понимал, что эта свобода вероисповедания разрушит единство видимой Церкви, и потому противостоял ей. В то же время надо признать, что, восхваляя свободу совести, кальвинизм в принципе упразднил всякую абсолютность видимой Церкви.

 

Как только в недрах какого-нибудь народа совесть одной половины начинала спорить с совестью другой, происходил раскол, и попытки умиротворения не приносили пользы. Уже в 1649 г. было объявлено, что гонения за веру — это «духовное убийство; умерщвление души, восстание против Бога, самый ужасный из грехов». Совершенно очевидно, что Кальвин заложил основания для правильных выводов, допустив, что против атеистов даже католики — наши союзники и, одновременно с этим, открыто признав лютеранскую Церковь. Еще выразительней его постоянные заявления: «Scimus tres esse errorum gradus, et quibusdam fatemur dandam esse veniam, aliis modicam castigationem sufficere, ut tantum manifesta impietas capitali supplitio plectatur» («Нам ведомы три степени заблуждения относительно христианской истины — слабое, которое лучше оставить в покое; умеренное, которое дoлжно исправлять умеренным наказанием; и открытое нечестие, которое нужно карать смертной казнью») 15 . Я допускаю, что это жесткое решение, но оно в принципе отменяет видимое единство; а где нарушается единство, там неизбежно должна воссиять свобода. Проблема решается именно так. У католиков система преследований вытекала из отождествления видимой Церкви с невидимой, и от этой опасной идеи Кальвин отошел. Но то, что он еще защищал, тоже зиждилось на отождествлении его исповедания истины с абсолютной истиной. Требовался более богатый жизненный опыт, чтобы понять, что и это положение, хотя оно всегда останется истинным для отдельного человека, нельзя навязывать силой другим людям.

 

Однако хватит с нас фактов. Теперь обсудим эту теорию и последовательно рассмотрим долг властей в духовных вопросах: 1) по отношению к Богу; 2) по отношению к Церкви; и 3) по отношению к индивидам. Что до первого пункта, власти остаются «Божиими слугами». Они должны признавать Бога Верховным Правителем, от Которого получают свою власть. Они должны служить Богу, управляя народом согласно Его установлениям. Они должны обуздывать богохульство там, где оно бросает прямой вызов Божественному Величию. Они должны признавать верховенство Бога, указывая в Конституции на Его имя как на источник всякой политической власти, утверждая соблюдение воскресного дня, объявляя дни молитв и благодарений, и призывая Божие благословение.

Чтобы править согласно Его святым установлениям, власти должны исследовать права, принадлежащие Богу и в естественной жизни, и в Его Слове, — не для того, чтобы подчинить себя решениям какой-либо Церкви, а чтобы самим уловить тот свет, без которого не познаешь Божией воли. Что касается богохульства, то право обуздывать его покоится на богосознании, присущем каждому человеку; и долг осуществлять это право вытекает из того факта, что Бог — Верховный и Суверенный Судия над всеми народами и государствами. Однако по этой самой причине факт богохульства должен считаться установленным только тогда, когда очевидно намерение бросить вызов величию Бога как Верховного Правителя. Здесь карается не религиозное оскорбление и не безбожное мнение, а подрывание основ общественного права, на котором покоятся и государство, и его правители.

В то же время есть существенное различие между государствами, которые являются абсолютными монархиями, и государствами, которые управляются конституционно; республика же управляется еще более широкой представительной ассамблеей.

У абсолютного монарха сознание и личная воля едины, то есть — одна личность призвана править своим народом согласно своему личному представлению об установлениях Божиих.