Предмет: Английский язык, автор: Аноним

Правильно поставьте was were

Приложения:

Ответы

Автор ответа: aminattaylanova
0

Ответ:

1 were the children in the zoo last month?

No, they weren't

they were in the circus.

2 Was the dog in the kitchen yesterday?

No, it wasn't

It was in the living rooom

Автор ответа: KrutayaAysu
0

Ответ:

Were the children in the zoo last month. no,they were not. They were in the circus last month

Was the dog in the kitchen yesterday?no, it was not. It was in the living room

Интересные вопросы
Предмет: Русский язык, автор: чеммогутемпомогу
напишите пожалуйста сочинение рассуждение: На вокзале Николаевской железной  дороги  встретились  два  приятеля:один толстый, другой тонкий. Толстый только что  пообедал  на  вокзале,  игубы его, подернутые маслом, лоснились, как спелые вишни.  Пахло  от  негохересом и флер-д'оранжем. Тонкий же только  что  вышел  из  вагона  и  былнавьючен чемоданами,  узлами  и  картонками.  Пахло  от  него  ветчиной  икофейной гущей. Из-за его спины выглядывала худенькая  женщина  с  длиннымподбородком — его жена, и высокий гимназист  с  прищуренным  глазом —  егосын.     — Порфирий! —  воскликнул  толстый,  увидев  тонкого. —  Ты  ли  это?Голубчик мой! Сколько зим, сколько лет!     — Батюшки! — изумился тонкий. — Миша! Друг детства! Откуда ты взялся?     Приятели троекратно облобызались и устремили  друг  на  друга  глаза,полные слез. Оба были приятно ошеломлены.     — Милый мой! — начал тонкий после лобызания. —  Вот  не  ожидал!  Вотсюрприз! Ну, да погляди же на меня хорошенько! Такой же  красавец,  как  ибыл! Такой же душонок и щеголь! Ах ты, господи!  Ну,  что  же  ты?  Богат?Женат? Я уже женат, как видишь... Это  вот  моя  жена,  Луиза,  урожденнаяВанценбах... лютеранка... А это сын мой, Нафанаил, ученик III класса. Это,Нафаня, друг моего детства! В гимназии вместе учились!     Нафанаил немного подумал и снял шапку.     — В гимназии вместе учились! — продолжал тонкий. — Помнишь, как  тебядразнили?  Тебя  дразнили  Геростратом  за  то,  что  ты  казенную  книжкупапироской прожег, а  меня  Эфиальтом  за  то,  что  я  ябедничать  любил.Хо-хо... Детьми были! Не бойся, Нафаня! Подойди к нему  поближе...  А  этомоя жена, урожденная Ванценбах... лютеранка.     Нафанаил немного подумал и спрятался за спину отца.     — Ну, как живешь,  друг? —  спросил  толстый,  восторженно  глядя  надруга. — Служишь где? Дослужился?     — Служу, милый мой! Коллежским асессором уже второй год и  Станиславаимею. Жалованье плохое... ну, да бог с ним!  Жена  уроки  музыки  дает,  япортсигары приватно из дерева делаю.  Отличные  портсигары!  По  рублю  заштуку продаю. Если  кто  берет  десять  штук  и  более,  тому,  понимаешь,уступка. Пробавляемся кое-как. Служил, знаешь, в  департаменте,  а  теперьсюда  переведен  столоначальником  по  тому  же  ведомству...  Здесь  будуслужить. Ну, а ты как? Небось, уже статский? А?     — Нет, милый мой, поднимай  повыше, —  сказал  толстый. —  Я  уже  дотайного дослужился... Две звезды имею.     Тонкий вдруг побледнел, окаменел, но скоро лицо  его  искривилось  вовсе  стороны  широчайшей  улыбкой;  казалось,  что  от  лица  и  глаз  егопосыпались искры. Сам он съежился,  сгорбился,  сузился...  Его  чемоданы,узлы и картонки съежились, поморщились... Длинный подбородок жены стал ещедлиннее; Нафанаил вытянулся  во  фрунт  и  застегнул  все  пуговки  своегомундира...     — Я, ваше превосходительство... Очень приятно-с! Друг, можно сказать,детства и вдруг вышли в такие вельможи-с! Хи-хи-с.     — Ну, полно! — поморщился толстый. — Для чего этот тон?  Мы  с  тобойдрузья детства — и к чему тут это чинопочитание!     — Помилуйте...   Что   вы-с... —   захихикал   тонкий,   еще    болеесъеживаясь. — Милостивое внимание вашего превосходительства...  вроде  какбы  живительной  влаги...  Это  вот,  ваше  превосходительство,  сын   мойНафанаил... жена Луиза, лютеранка, некоторым образом...     Толстый хотел было возразить  что-то,  но  на  лице  у  тонкого  былонаписано  столько  благоговения,  сладости  и  почтительной  кислоты,  чтотайного советника стошнило. Он  отвернулся  от  тонкого  и  подал  ему  напрощанье руку.